Даниэла Стил - Крылья [исправлены ошибки]
Теперь Кэсси приходилось тратить больше времени на дорогу, поэтому она меньше бывала в аэропорту отца. Но все же каждую свободную минуту она проводила там. При случайных встречах с Ником они незаметно обменивались улыбками, как двое заговорщиков.
Однажды, когда Кэсси занималась мотором от одного из самолетов в дальнем ангаре, к ее удивлению, туда вошли отец и Ник. Они обсуждали покупку нового самолета — подержанного «локхид–вега». Отец опасался, что это может обойтись слишком дорого.
— Пэт, он того стоит, поверь мне. Это тяжелая, но тем не менее прекрасная машина. Когда я летал в последний раз в Чикаго, я там опробовал один такой самолет.
— И кто, по–твоему, сможет на нем летать? Только мы с тобой. Остальные сразу же посадят его на деревья. Это действительно чертовски хорошая машина. Ник. У нас здесь вряд ли найдется человек пять, а может, и того меньше, кому я решусь его доверить.
В тот момент когда отец произносил эти слова, Кэсси заметила странный взгляд Ника и похолодела от ужаса. Она догадалась, что он задумал. Ей захотелось крикнуть ему: «Не надо», — и в то же время другой частью своего существа она уже стремилась к этому. Не может же она скрываться от отца всю жизнь. Рано или поздно ему все равно придется узнать правду. А Ник уже говорил с ней о том, чтобы принять участие в следующем воздушном празднике.
— Пятеро мужчин, может, и не найдется, но я знаю одну женщину, которая могла бы им управлять с закрытыми глазами.
— О чем ты?
Одно лишь упоминание о женщине, способной вообще управлять самолетом, не говоря уж о том, чтобы водить такую машину, моментально вызвало у Пэта раздражение.
Ник продолжил очень тихо и спокойно. Кэсси в ужасе смотрела на них, моля Бога, чтобы отец его выслушал.
— Пэт, твоя дочь — лучший из пилотов, каких я когда–либо видел в своей жизни. Она летает со мной уже больше года… полтора года, если быть точным. И повторяю, ничего подобного я в жизни не встречал. Я говорю серьезно, Пэт.
Пэт смотрел на старого друга и соратника, раскрыв рот от изумления. Постепенно оно перешло в ярость.
— Что?! Ты с ней летаешь?! Ты же знаешь, как я к этому отношусь! Да как ты посмел?
— Если бы я не посмел, она бы сделала это сама. Она бы разбилась еще год назад. Она терроризировала брата, заставляла его подниматься с ней в воздух в любую погоду. И я еще раз говорю тебе, Пэт: она прирожденный пилот, она лучше всех, кого я когда–либо знал. А ты осел, если не даешь ей показать, что она умеет. Предоставь девчонке эту возможность. Будь она парнем, ты бы давно разрешил ей летать и сам это знаешь.
— Ничего я не знаю! Знаю только, что вы два идиота. — Он повернулся к Кэсси: — И вот что я тебе скажу, Кассандра Морин: я запрещаю тебе подниматься в воздух. — Пэт перевел взгляд на Ника: — И твой бред я выслушивать не собираюсь, Ник Гэлвин. Ты сам осел, слышишь ты?
— Ты не прав, Пэт, — не сдавался Ник.
Однако его друг был слишком взбешен, чтобы воспринимать чьи–либо слова.
— Мне плевать на то, что ты думаешь! Ты еще больший идиот, чем она! В моем аэропорту на моих самолетах она летать не будет. А если ты такой дурак, что будешь летать с ней на своем самолете где–нибудь в другом месте, то я возложу всю ответственность на тебя, если с ней что–нибудь случится. Если же ты разобьешься из–за нее — в чем я не сомневаюсь, — сам будешь виноват. Ни одна женщина не может нормально летать, и ты это знаешь не хуже меня.
Одним ударом Пэт безжалостно разделался с целым поколением выдающихся женщин–летчиц и среди них со своей собственной дочерью. Однако его это мало трогало. Он так считал, и никто не смог бы его переубедить.
— Позволь мне подняться с ней и показать тебе, что она может. Она умеет летать на всех наших самолетах. У нее есть природное чувство скорости и высоты. Она больше полагается на свои глаза и интуицию, чем на все наши приборы. Пэт, она непревзойденный пилот.
— Ничего ты мне не покажешь, потому что я ничего не хочу видеть. Два идиота! Наверняка она хитростью тебя в это втянула.
Он смотрел на дочь почти с ненавистью. Конечно, это только ее вина. Маленькое упрямое чудовище. Надумала разбиться в аэропорту отца, в его собственном самолете.
— Ни во что она меня не втягивала. Год назад я видел, как она садилась в грозу вместе с Крисом. Я сразу понял, что это не он ведет самолет, — признался Ник. — Если бы я тогда не вмешался, боюсь, они оба уже погибли бы. Поэтому я и решил учить ее по–настоящему.
— Тогда, в грозу, самолет вел Крис!
— Нет, это была Кэсси! — Ник тоже пришел в ярость оттого, что Пэт оказался таким непробиваемым. Он защищал давно устаревшие принципы. — Ты что, слепой? У парня нет ни рук, ни смелости, ни интуиции. Единственное, на что он способен, — это подняться, никуда не уклоняясь, и точно так же опуститься обратно. Как обыкновенный подъемник… То же самое он проделал на воздушном празднике и старался только для тебя. Да с чего ты взял, что он смог бы вывести самолет из грозы? Говорю тебе, это сделала Кэсси.
Он взглянул на нее с видом собственника. И с удивлением увидел, что девушка плачет, не спуская глаз с разъяренного отца.
— Да, папа, это сделала я, а не Крис. Ник сразу понял. Он тогда набросился на меня и…
— Ничего не хочу слышать, Кассандра Морин! А ты вдобавок ко всему еще и лгунья. Пытаешься отнять славу у собственного брата.
От такого обвинения у Кэсси дыхание перехватило. Она еще раз убедилась: это безнадежная задача — пытаться переубедить отца. Может быть, когда–нибудь в будущем… А скорее всего никогда.
— Дай ей шанс, Пэт. Прошу тебя. Дай ей только возможность показать свое мастерство. Она это заслужила. А на будущий год я бы хотел включить ее в число участников показательных выступлений.
— Нет, вы оба ненормальные. Два круглых идиота. Да откуда ты знаешь, что она не убьет себя, тебя, меня и еще десяток людей на том празднике?
— Потому что она летает лучше любого из участников. — Ник старался сохранять спокойствие, однако чувствовал, что начинает терять терпение. Слишком уж трудно разговаривать с Пэтом. — Она летает лучше Рикенбекера, черт побери. Дай же ей это показать!
На этот раз он зашел слишком далеко. Затронул святыню — командира девяносто четвертой воздушной эскадрильи. Пэт круто повернулся и, широко шагая, направился к себе в контору, ни разу не оглянувшись. Дочери он больше не сказал ни слова.
Теперь она плакала не скрываясь. Ник подошел, обнял ее за плечи.
— Черт, ну и упрям же твой отец! Я и забыл, каким он бывает невозможным, если вобьет себе что–нибудь в голову. Но на этот раз я добьюсь своего. Обещаю.
